КРОВАВЫЕ СЕЗОНЫ В ГРОЗНОМ в 1996 году

КРОВАВЫЕ СЕЗОНЫ В ГРОЗНОМ

Два штурма Грозного войсками мятежников - страшная страница в истории чеченской войны. Грозный, несмотря на формальный контроль над городом со стороны российских войск, всегда оста­вался основной опорной базой боевиков.

В Грозном, по разным данным, постоянно находились от 700 до 1500 боевиков, структурно органи­зо­ванных в боевые подразделения (КП, 23.02.96). Федеральные силы и завгаевская милиция с этим ничего поделать не могли. Штурм Грозного был неизбежен, и Дудаеву оставалось только удачно вы­брать момент. Первый такой момент наступил в марте 1996 г.

С 6 по 12 марта в столкновениях с дудаевцами в Грозном погибли 18 и ранены 53 военнослужа­щих Ми­нистерства обороны. Около 40 человек пропали без вести. По уточненным данным всего в Грозном было подавлено 238 огневых точек боевиков, уничтожено около 190 дудаевцев, хотя по не­которым данным число убитых боевиков более 300 (НГ, 13.03.96).

По неофициальным данным, за 5 дней боев в столице Чечни Грозном федеральные войска поте­ряли убитыми около 170 и ранеными свыше 100 военнослужащих. Наибольшие потери понесли внут­ренние вой­ска, потери на контрольно-пропускных пунктах и блокпостах превысили 60 процентов личного состава. Пять военнослужащих внутренних войск за мужество, проявленное во время боев в Грозном, были пред­ставлены командованием к званию «Герой России» (НГ, 12.03.96).

О том, что готовится нападение боевиков на Грозный, знали все. Полевые командиры, готовясь к насту­плению, открытым текстом по радио сзывали своих бойцов. Но командование группировкой фе­деральных сил в Чечне прикрыло на это глаза, надеясь, вероятно, на мощь своих войск.

Устроив кровавую баню, боевики 9 марта в основном покинули Грозный, но это обстоятельство было проигнорировано командованием и привело к неоправданным жертвам, столкновениям между российскими частями, принимавшими своих за врагов.

Дудаевцы конечно не могли удержать город. Они скорее предпринимали свою акцию с политиче­скими целями, желая всерьез напомнить о себе, заставить считаться с боеспособностью бандфор­мирований. Ак­ция должна была показать населению могущество Дудаева и вынудить Москву к пе­реговорам только с ним, как с единственной реальной силой.

* * *

Второй штурм Грозного отрядами мятежников состоялся ровно через пять месяцев и полностью повто­рил мартовский сценарий.

Снова о штурме знали почти все. В газете «Грозненский рабочий» 1 августа было прямо написано, что боевики планируют штурм города (НГ, 02.08.96). Позднее прокурор Чеченской Республики Вахид Абубака­ров заявил, что 5 августа в населенном пункте Ханкала состоялось совещание руководства сепаратистов, на котором сообщалось, что федеральные силы не будут мешать боевикам проникать в город. Уже захва­тив Грозный, боевики называли цену такого «невмешательства войск» - 2 млрд. рублей («Рабочая три­буна», 06.09.96)

Вся республика была поделена на зоны ответственности, причем город Грозный «принадлежал» МВД. О готовящемся нападении боевиков на Грозный сообщали все разведслужбы - МО, ФСБ, МВД. Но вместо под­готовки к отпору, командование благодушествовало и даже наметило на 6 августа ко­мандно-штабные учения. В этот день наиболее боеспособные части МВД Чечни, включая чеченский ОМОН, были выведены из Грозного. Почти одновременно начался штурм города боевиками.

Как потом оказалось, продвижение боевиков было облегчено тем, что по пути их следования кто-то предусмотрительно снял три блокпоста. Этот ставший почти общеизвестным факт высшие чины МВД отри­цали, признав тем самым, что блокпосты не стали препятствием для бандитов. Так, коман­дующий внутрен­ними войсками МВД генерал Шкирко заявил, что «никто нигде никаких блокпостов не снимал». (РЕ, 18.09.96).

В Грозном к началу боевых действий было 7500 бойцов и сотрудников МВД (включая чеченцев). Бое­вики смогли огнем загнать деморализованные части в места постоянного расположения, а потом методич­ными обстрелами наносить им ощутимый урон («Сегодня», 13.08.96). Во всех районах города, в том числе и в центре, велись ожесточенные перестрелки. Бой завязался в Аргуне, где российским войскам удалось удержать лишь здание комендатуры, а Гудермес был взят боевиками практически без боя.

Первоначально в Грозный вошли 23 боевые чеченские груп­пы общей численностью до 500 человек (по другим данным - более 100 групп). В городе живая сила противника, по меньшей мере, удвои­лась за счет местных жителей и заблаговременно проникших туда боевиков. «Мирный чеченец», мгновенно превра­щался в боевика, вытащив из-под дивана разгрузку, набитую боеприпасами, авто­мат и пару гранатометов «Муха». Эти «мирные жители» сбивались в стаи и шли убивать.

Для подавления огневых точек боевиков применялась артиллерия и штурмовая авиация. По неко­торым данным четыре российских вертолета боевики уничтожили в районе поселка Черноречье. К середине дня 6 августа потери среди подразделений МВД составили 13 военнослужащих убитыми и 45 - раненными. Части Министерства обороны потерь не понесли. К 14 часам дня установилось от­носительное спокойствие.

Миротворцы обменялись «ласковыми» определениями. Шеф Миннаца Михайлов заявил, что боевые дей­ствия свидетельствуют о нежелании сепаратистов вести дело к миру1. В то же время помощник Яндар­биева Ахмед Закаев сказал, что «спецоперация носит локальный характер и никак не может повлиять на процесс мирного урегулирования конфликта в Чечне» (НГ, 7.08.96). То есть, война - это мир, а мир - это война.

7 августа комплекс правительственных зданий в центре Грозного был полностью блокирован, полный контроль установили боевики и в большинстве районов Грозного. В центре Грозного в окру­жение вместе с военными попали 12 журналистов, два десятка строителей, местные женщины и дети, бежавшие от об­стрелов и расправы.

Чиновная братия переместилась на военную базу в аэропорт «Северный», откуда Вячеслав Ми­хайлов обещал осажденным сделать все возможное для их спасения. Доку Завгаев «руководил» от­туда город­скими милиционерами. Первый своих обещаний не выполнил, второй, по свидетельству очевидцев, говорил по правительственной связи, что Грозный потерян окончательно.

Армейские подразделения в сложившейся ситуации действовали вяло, если не сказать трусливо. Одна из российских броне - колонн без труда была остановлена огнем боевиков в районе площади Минутка, другая застряла перед поставленными боевиками минами, третья попала в засаду у насе­ленного пункта Майртуп, где в результате двухчасового боя сгорело 12 единиц бронетехники.

Одной из российских бронегрупп все-таки удалось пройти к центру Грозного, вызволить журнали­стов и мирных жителей и переправить из гостиницы в Дом правительства. В результате прорыва были подбиты один танк и два БМП. Один из БМП полностью сгорел на глазах осажденных.

Потери федеральных сил за двое суток боев составили около 50 убитых и 200 раненных, а также 8 вер­толетов и 15 единиц бронетехники («Сегодня», 8.08.96).

8 ночь на 8 августа в город вошло еще около 500 боевиков, а к вечеру 9 августа - еще около 200. Об­щая численность бандформирований в Грозном, по их самооценке, составила около трех с половиной ты­сяч.

В третий день боев в Грозном боевики постоянно предпринимали попытки взять штурмом комплекс пра­вительственных зданий. Вечером на подступах к военной базе в Ханкале, откуда осажденные в Грозном безрезультатно ждали помощи, завязались перестрелки с использованием автоматического оружия и гра­натометов. Боевики обеспечили сосредоточенному там командованию оправдание по поводу отсутствия попыток разблокировать окруженные в Грозном группы.

За трое суток боев погибло более семидесяти, и было ранено около трехсот российских военнослу­жащих («Сегодня», 9.08.96).

По официальным данным на 11 августа, за время боев в городе погибли 169 военнослужащих фе­де­ральных сил и 618 получили ранения.

Наконец, в Грозный было введено около 1000 военнослужащих Минобороны. Именно им приходи­лось вести самые кровопролитные бои. По сведениям Генштаба, на утро 12 августа из 155 погибших - 90 про­ходили по линии МО, из 553 раненых - 275. Число пропавших без вести оценивалось от 25 до 30 человек.

К концу недели в правительственных кругах начались разговоры о том, что неплохо было бы объя­вить в Чечне чрезвычайное положение. Черномырдин на совещании 11 августа сказал, что это ре­шение надо еще готовить с юридической точки зрения. После этого представленный правительству проект решения сгинул в недрах бюрократических структур.

Подводя итог этой акции, секретарь СБ А.Лебедь, наведавшийся в Чечню для переговоров с Мас­хадо­вым, сказал, что вводить ЧП «некем, нечем и незачем» (Ъ-daily, 13.08.96).

На том же совещании Черномырдин объявил о необходимости усиления группировки федеральных сил в Чечне. Это объявление также стало пустым звуком.

Тем временем, и.о. командующего федеральной группировкой Константин Пуликовский на пресс-кон­ференции в Ханкале заявлял о «постоянном расширении зоны контроля федеральных войск» и вытеснении боевиков из центра Грозного. Боевики же уверенно контролировали большую часть го­рода и уходить от­туда не собирались (Ъ-daily, 13.08.96).

Ситуация осложнялась массовым исходом мирных жителей из Грозного. Они попадали под об­стрелы, иногда использовались блокпостами в качестве живых щитов, препятствующих атакам бое­виков. Более 30 тысяч людей оказались блокированы на окраи­не Грозного без продовольствия и ме­дикаментов. В поселках Старая Сунжа, Калинина и в Микрорайоне лагеря беженцев были перепол­нены и страдали от случайных обстрелов.

Очевидцы свидетельствовали, что в Микрорайоне боевиков было очень мало - редкие группы три-че­тыре человека. Но, российская тяжелая артиллерия методично разрушала эту часть Грозного, сметая ее с лица земли вместе с забившимся в подвалы населением.

Вечером 13 августа в селе Новые Атаги прошла встреча генерала Пуликовского и начальника главного штаба сепаратистов Аслана Масхадова. Была попытка договориться о прекращении огня («Сегодня», 14.08.96). Пуликовский с Масхадовым договорились «не открывать огонь без необходи­мости, беспрепятст­венно пропускать колонны с медикаментами и сохранять неприкосновенность ко­ридоров для выхода мир­ных жителей из зоны боевых действий», а также передать друг другу тела погибших и раненых. О точном сроке начала перемирия речи не было.

Пуликовский отдал приказ «открывать огонь только в ответ на провокации» и отказался от под­держки артиллерии и авиации. Масхадов тоже приказал «Не стрелять!». Но война продолжалась, и оставалось только ругать друг друга, обвиняя в нарушении перемирия.

После того, как снайперы убили в течение дня 8 солдат, Пуликовский заявил: «Больше я ни о чем не на­мерен договариваться с боевиками!» («Сегодня», 15.08.96). Однако намерения генерала были изменены появлением на авансцене Чеченской войны столичной залетной знаменитости.

В ночь с 11 на 12 августа Александр Лебедь инкогнито побывал в Чечне. На пресс-конференции 12 ав­густа Лебедь высказал свое несогласие с председателем правительства о необходимости вве­дения в Чечне чрезвычайного положения и усиления силового аргумента во взаимоотношениях с боевиками, а также по­вторил слова генерал-полковника Родионова о необходимости вывода из рес­публики основной группи­ровки федеральных сил. Вывод войск по Родионову-Лебедю необходим был потому, что эскалация военных действий ведет в тупик, потому что необученные, плохо экипиро­ванные равнодушные «заморыши» неспо­собны эффективно воевать, потому что они - пушечное мясо в руках торгашей-политиков, потому что Рос­сии требуется «содержательная военная реформа»...

Министр обороны Игорь Родионов сказал: «Сегодня главная задача федеральных сил - прекратить стрельбу и сесть за стол переговоров. И сидеть за этим столом столько, сколько потребуется» («Сегодня», 16.08.96). В Чечне, тем временем, продолжались бои.

13 августа интенсивные столкновения с боевиками шли возле здания комендатуры в Старопромы­слов­ском районе и в пригороде Черноречье. По данным российского командования, у боевиков было полностью отбито здание ФСБ. Кроме того, во второй половине дня федеральные силы прорвали бло­каду вокруг площади Минутка и центра Грозного. Организованы коридоры по выводу из города мир­ных жителей. Ус­пех был весьма относительным и зыбким.

В Аргуне и Гудермесе противники оставались на старых позициях. По данным федеральной сто­роны, чеченские формирова­ния активизировали свои действия под Урус-Мартаном и Ведено («Сего­дня», 14.08.96).

С 14 августа Грозный практически полностью контролируется боевиками. Федеральные войска отказы­ваются от новых попыток прорыва в город, ограничиваясь обороной единственно принадле­жащих им рай­онов чеченской столицы: аэропортов Северный и Ханкалы. Впрочем, боевики, повину­ясь приказу своего военного начальства, со своей стороны никаких попыток штурма этих баз не предпринимали.

Местное грозненское население в большинстве своем поддерживало боевиков и проклинало фе­дераль­ные войска, которые считало единственными виновниками своего бедственного положения.

Части российских солдат по-прежнему стояли на своих блокпостах и в комендатурах, над неко­торыми из которых в знак перемирия вывешивались белые флага. Боевики называли такие группы «мирными федера­лами» и не только не обстреливали, но и не пытались разоружить. Те, в свою оче­редь, не стреляли по бое­викам, объясняя это так: «Мы тут стоим, тут все спокойно, а где там бое­вики, незнаем». («Сегодня», 16.08.96).

Секретарь Совета безопасности большую часть 13 августа провел в Москве в Доме правитель­ства, раз­рабатывая с министром обороны Игорем Родионовым, министром внутренних дел Анатолием Куликовым и ответственным секретарем госкомиссии Сергеем Степашиным новый указ президента о дальнейших мерах по урегулированию кризиса в Чечне. Это должна была быть эпохальная бумага - на уровне всех прочих.

14 августа 1996 г. Лебедь получил от президента карт-бланш на ведение переговоров и дополни­тель­ные полномочия по координации деятельности федеральных органов исполнительной власти. Со­ответст­вующий Указ («О дополнительных мерах по урегулированию кризиса в Чеченской Респуб­лике») был скрыт от народа грифом ДСП, что позволило Лебедю на пресс-конференции помахать бумагой с величественным текстом перед носами журналистов и убрать его с глаз долой.

Было ясно лишь то, что Лебедю предоставлены полномочия, позволяющие отдавать любые распо­ряже­ния органам исполнительной власти и силовым министрам по вопросу урегулирования ситуации в Чечне. Это значит, что скрытый документ носил явно антиконституционный характер, ибо полно­мочия прези­дента может исполнять только сам президент и никто другой. Ельцин с Лебедем решили, что им позволено действовать иначе.

В дальнейшем Лебедь сделал финт, обвинив во всех грехах чеченской войны министра внутренних дел Куликова, назначенного еще январским 1996 г. указом президента руководить всеми войсками в Чечне. Лебедь предположил вслух, что президенту придется выбрать между ним (Лебедем), и мини­стром. Многие аналитики решили, что это попытка выйти из игры, хлопнув дверью, и стать героем-миротворцем, кото­рого власть не признала. Но такого подарка Лебедю никто так вот сразу сделать не захотел. В Кремле предпочли наблюдать за тем, как бывший генерал сдает Чечню бандитам, и лишь потом (в октябре 1996) отстранили его от должности, обвинив в попытках создания незаконных вооруженных формирований при Совете безопасности.

Куликов отреагировал на вызов Лебедя достаточно мягко. После этого и тот, и другой сделали вид, что никакого конфликта между ними не происходило. 19 августа Ельцин (точнее, кто-то из его доверенного окружения) решил «помирить» Лебедя с Куликовым и подписал поручение, в котором Лебедю предлага­ется «восстановить систему правопорядка в Грозном по состоянию на 5 августа» и сосредоточить внима­ние на выводе федеральных сил из Чечни к 1 сентября.

Поскольку под документом имелось лишь факсимильное воспроизведение подписи Ельцина, Ле­бедь на­звал его «некомпетентным» и выполнять не стал. А с ним никто не стал спорить.

Александр Лебедь в очередной раз прибыл в Грозный 15 ав­густа 1996. В Ханкале он заявил, что опера­ция нападения боевиков на Грозный готовилась заранее, а сама Чеченская война - это война «заказная и коммерческая». По его словам, «есть полная ясность, кто инициировал события 6 авгу­ста в столице Чечни, кто и почему пропустил боевиков в город». Лебедь пообещал, что по воз­вра­щении в Москву он устроит пресс-конференцию, на которой «поштучно, поименно» назовет винов­ных. Не провел, и не назвал. Разве что чуть позже снова всю вину свалил на министра Куликова.

Вечером Лебедь вылетел на вертолете в чеченское селение Старые Атаги на встречу с лидерами че­ченских сепаратистов Яндарбиевым и Масхадовым. Через два дня после этой миротворческой опе­рации исполняющий обязанности командующего федеральными силами генерал Пуликовский и на­чальник чечен­ского штаба Масхадов встретились и провели четырехчасовую беседу. Была достиг­нута повторная догово­ренность, издать приказы о прекращении огня в Грозном и провести без вся­ких условий обмен раненными и телами погибших. 18 августа контакты военных продолжились на уровне заместителей двух командую­щих противостоящими группировками.

Тем временем, продолжались обстрелы позиций федеральных войск и минирование местности вблизи российских гарнизонов и транспортных магистралей. Боевики пытались спровоцировать огонь федераль­ных войск по мирным селениям в тех районах, где сепаратисты не пользовались поддерж­кой.

«Наивность» российских генералов привела к тому, что чеченцы легко обманывали их. Например, дого­варивались об обмене пленными, а после этого мятежники выдумывали двадцать мифических заложников, которые якобы удерживаются российскими военными, потом рассказывалась байка об убийстве 15 мирных жителей и выдвигались требования выдачи виновных. На основании всех этих измышлений Масхадов отдал приказ, запрещающий передавать федеральной стороне пленных до особого распоряжения. Удугов уже без всяких оснований заявил, что требование российской сто­роны вывести отряды сепаратистов из Гроз­ного делает невозможным подписание соглашения о соз­дании совместной комиссии по наблюдению за прекращением огня. Позднее, после разоруже­ния в Грозном колонны российских внутренних войск сепа­ратисты выдумали какую-то «бродячую группу», которую они якобы быстро вычислили и сумели изъять у нее оружие. Целью здесь просматривается унижение российских военных (НГ, 20.08.96).

В то же время «миротворцы» Лебедь с Масхадовым сошлись на очевидном - Россия без Чечни обой­дется, а Чечня без России - нет. Вероятно, именно это послужило причиной того, что Ельцин подписал указ «О дополнительных мерах по урегулированию кризиса в Чеченской республике», ко­торым была рас­формирована госкомиссия Михайлова, а руководство процессом урегулирования пе­редано СБ. Лебедю были предоставлены дополнительные полномочия по координации деятельности федеральных органов власти, изданию распоряжений, обязательных для всех органов исполнитель­ной власти и всех силовых структур в Чечне. Результатом этих актов стала капитуляция российских войск.

20 августа генерал Пуликовский, пришедший в ярость от коварства и подлости боевиков, с кото­рыми он, скрипя сердцем, вынужден был договариваться, объявил 48-часовой ультиматум. Ультима­тум означал, что население должно спешно покинуть Грозный перед штурмом его федеральными войсками. Разумеется, ультиматум Пуликовского не был только его личной инициативой. Здесь была чья-то неумная затея с тем, чтобы напугать боевиков перед заключением соглашений или всерьез повторить бойню декабря 1994.

С возвращением в Чечню генерала Тихомирова штурм не был отменен, поскольку генерал еще в Москве заявил, что идею штурма поддерживает. Министр обороны вместо того, чтобы взять ответст­венность по этому поводу на себя, посовещавшись полдня в Волгограде с руководством Северо-Кавказского округа, объявил, что никаких «ультимативных» поручений Пуликовскому не давал, а самостоятельно тот такого решения не имел права принимать. Министр, тем не менее, не отменил приказа о штурме, оставив ситуа­цию неясной.

А.Лебедь, тут же примчавшийся в Чечню со своими невнятными полномочиями, изложенными в им же поставленном под сомнение документе (для его подписания Ельцин каким-то образом должен был мате­риализоваться в Москве, будучи на отдыхе на Валдае), попытался взять инициативу на себя.

Два дня шли переговоры с «первым заместителем председателя Государственного комитета обо­роны Чеченской республики, начальником Главного штаба Вооруженных Сил Чечни» Асланом Масха­довым. 22 августа в селении Новые Атаги подписано Соглашение о неотложных мерах по прекраще­нию огня и бое­вых действий в Грозном и на территории Чеченской республики.

Лебедь и Масхадов договорились прекратить огонь и бое­вые действия уже с 12 часов 23 августа 1996 года и приступить к немедленной передаче пленных, заложников и тел погибших без всяких предвари­тельных условий по принципу «всех на всех». В дальнейшем эта договоренность, как и все договоренности подобного рода, была провалена.

Командование временных объединенных федеральных сил должно было вывести свои войска из южных районов Чечни до 26 августа: из Шатойского, Веденского и Ножай-Юртовского районов в Старые Атаги, Ханкалу, Курчалой и Гамиях. В Грозном предполагалось создать совместные военные комендатуры, органи­зованные на базе комендатур федеральных сил.

Лебедь сказал, что комендатуры должны прикрыть город от насильников, мародеров и убийц, а Масха­дов объявил, что главный принцип работы комендатур состоит в том, что не должен погибнуть ни один солдат. После этих заявлений гибель солдат продолжалась до конца 1996 г. («Известия», 24.08.96). Дан­ный факт тщательно скрывался федеральным командованием.

На 25 августа было запланировано подписание соглашения о политическом урегулировании, но про­изошел какой-то невидимый глазу стороннего наблюдателя сбой, и Лебедь отправился в Москву за «юри­дической проработкой» положений подготовлен­ного проекта, которая ранее его совсем не заботила.

Как показали дальнейшие события, на переговорах лишь делался вид, что Конституция России не должна быть нарушена. Искали лишь способ прикрыть это нарушение юридической казуистикой. Именно за этим Лебедь, вероятно, и улетел в столицу.

* * *

Наши миротворцы постоянно делали вид, что сепаратисты с прекращением военных действий ста­нут «белыми и пушистыми». Но это был самообман. Дудаевцы с самого начала настаивали на том, чтобы че­ченская повстанческая армия подчинялась только своему руководству. А это для России означало факти­ческое признание незаконных вооруженных формирований, контролирующих часть ее территории.

Пока «миротворцы» старались делать хорошую мину при шулерской игре, они решили забыть о сущест­вовании законного правительства Завгаева, легитимность которого хотя и вызывала серьез­ные сомнения, но никем не была оспорена (особенно в российском руководстве). Следствием стала массовая расправа над чеченской милицией и работниками администрации Завгаева на местах. По данным МВД России на терри­тории Чечни за последнюю половину августа было расстреляно более 300 должностных лиц и милиционе­ров. Это тоже цена того миротворчества, которому отдался Ле­бедь.

Не обращая внимания на истинное положение дел, Лебедь заявлял, что решительно намерен «сделать серьезный политический шаг, который позволит приступить к выводу войск, демилитариза­ции и разоруже­нию», а вот если переговоры с чеченской оппозицией сорвутся, то это может взо­рвать весь Северный Кавказ («Сегодня» 31.08.96).

Вместе с тем, председатель комитета Госдумы по междуна­родным делам осторожный Владимир Лукин, ставший советником г-на Лебедя на переговорах, оценил значимость подписанных Лебедем соглашений тем, что не усмотрел в них никаких конкретных пунктов, увидев там лишь «общие поло­жения». И вот эти «общие положения», которых почему-то решили никому не показывать, по утвер­ждению премьера Чер­номырдина, оказались согласованными с Ельциным.

* * *

Итог капитуляции российской армии и внутренних войск в Грозном страшен. Потери составили около 500 человек убитыми и около 2000 раненными. Наиболее точные из объявленных в конце авгу­ста потерь- 461 убитый и 1261 раненный российский военно­служащий. И эта жертвы оказались не ценой победы, а ценой поражения.

Поражение сопровождалось невиданным унижением.

27 августа в районе между населенными пунктами Шали и Герменчук чеченские боевики захва­тили ав­томобиль с 40 реактивными снарядами к установке «Град», обезоружили водителя. В Грозном на двух блокпостах федеральных сил боевики выдвинули требования к личному составу покинуть посты и сдать оружие, пригрозив в противном случае расстрелять, взятого ими в заложники коман­дира батальона внут­ренних войск. В Грозном боевики продолжали оборудовать огневые точки и на­капливать вооружения, лишь имитируя вывод своих отрядов.

28 августа подразделения МВД вынуждены были покинуть комплекс правительственных зданий в центре Грозного, который они удерживали с 6 августа 1996 г., где положили жизни их товарищи.

На этот период боевики имели в Грозном группировку численностью около 4,5 тыс. боевиков, 6 танков, около 25 БТРов и БМП и 3 самоходные артиллерийские установки. Из горных районов Чечни в сторону Грозного перемещались группы, освобожденные от противостояния с отступившими феде­ральными вой­сками. Полный контроль установили боевики над Гудермесом, Аргуном и Шали.

К концу месяца город покинули около 7,5 тыс. российских военнослужащих и почти 300 единиц броне­техники. Войска министерства обороны практически полностью оставили Грозный, за исключе­нием разве­дывательного батальона 205-й бригады, обеспечивающего вывод внутренних войск из го­рода. Боевики вывели из города лишь несколько групп численностью около 400 человек. Они про­должили перегруппи­ровку своих сил, создание запасов оружия и боеприпасов, подготовку линии обороны и рытье полнопро­фильных окопов (НГ, 29.08.96).

Армия была полностью деморализована, офицеры сгорали от стыда, отдельные части сдавались в плен или разоружались боевиками. На чеченцев, помогавшим российским войскам, на членов завга­евской адми­нистрации началась настоящая охота. В Ханкале пришлось взорвать боезапас, подго­товленный для штурма Грозного. Вывезти его при отводе войск не представлялось возможным.

В разложение армии свою лепту внес и лично Ельцин. Например, 205-ой бригаде он объявил, что война для нее закончилась. Но бригада не только не была выведена из Чечни, но потеряла там, около 100 чело­век убитыми и около 200 раненными.

Когда Лебедь уже объявил о наступлении мира (и стрелять, действительно, стали меньше), на площади Минутка 25 августа 1996 г. было разоружено сразу 58 российских военнослужащих. Ле­бедь назвал это «недоразумением». Потом автоматы долго искали по чеченским бандам и, в конце концов, вернули. Только честь российским военным вместе с автоматами вернуть не удалось.

С позором выходили российские войска из горных районов Чечни, покорно принимали унижения, когда их блокировали немногочисленные бандформирования в Аргуне и под Шали.

Это был позор России.